М. Инсаров. Степан Тимофеевич Разин (1630 – 1671)
Судьбы людей старых времен, даже сыгравших огромную роль в истории, но не принадлежавших к самым верхам господствовавшего класса, пестрят белыми пятнами. Их жизни до того момента, когда они уверенным шагом вышли на историческую арену, известны нам в большинстве случаев лишь по отрывочным свидетельствам. Неизвестным остается обыкновенно самое важное: почему они сделали тот или иной выбор, избрали себе ту или иную судьбу. Какие бытовые и психологические причины превратили Степана Разина, удачливого и домовитого казака, принадлежавшего к верхушке донского общества крестника войскового атамана, в вождя всех угнетенных и обездоленных России, в мстителя за все перенесенные ими страдания? Биография Разина делается необъяснимой, если исключить достаточно достоверный, хотя и не подтвержденный всеми источниками факт казни его старшего брата Ивана боярином Юрием Долгоруким, позднее самым беспощадным палачом восставшего крестьянства.
Рождение Степана Тимофеевича Разина историки традиционно относят к 1630г., хотя от этой даты возможно отступление на пару лет в ту или иную сторону. О его матери ничего неизвестно, а отец, Тимофей Разя, происходил по всей вероятности, из воронежских посадских людей, но довольно давно пришел казаковать на Дон. В Воронеже у Тимофея Рази остался брат Никифор, по прозвищу Черток, который много десятилетий спустя примет участие в поднятом своим племянником восстании и покажет себя далеко не бесталанным полководцем. У Степана было два брата, старший, Иван, и младший, Фрол, каждый из которых сыграет свою роль в его жизни.
Донское казачество даже в первые десятилетия 17 века не было бесклассовой братской общиной. Существовала четкая грань между богатым, домовитым, казачеством, обитавшим преимущественно на Нижнем Дону, и казачьей беднотой, голутвенными, жившими преимущественно на Верхнем Дону, в казачьих городках по Хопру и Медведице. Однако грань между верхами и низами не закостенела до такой степени, как в Московском царстве. При смелости, уме и везении новопришелец мог подняться в казачью верхушку.